Сергей Обухов, доктор политических наук — «Эхо Москвы»

Созданная наспех в ожесточенной борьбе с Верховным Советом РФ в 1993 году и спешно под шумок коронавирусной эпидемии отрихтованная в 2020 году, Конституция зафиксировала важнейшие приоритеты: мощную и самовольную президентскую власть и слабую, зависимую власть законодательную. Вот и выходит, что праздник «парламентаризма» в России есть, а самого парламентаризма как бы и нет – судя по Конституции и реальной политической жизни.

«Глубинный народ», не очень вдаваясь в юридические тонкости, после «голосования на пеньках» не сильно улучшил свое отношение к «парламентаризму» в России. Очередной апрельский мониторинг Центра исследований политической культуры России показал традиционное соотношение сил: более половины опрошенных (51%) считают, что стране обязательно нужен хоть какой-нибудь парламент. Но в 2021 году этот показатель один из самых низких за период почти двадцатилетнего мониторинга (ниже был только в 2003 году).

  Зато значительно выросла доля граждан, занимающих ярую анти-парламентскую позицию – «такой парламент не нужен» (скачок с 6 до 18% мнений). Всего же анти-парламентские мнения разделяет ныне каждый третий избиратель: рост с 2015 года в полтора раза – тогда было 21%, а сегодня уже 35%.

«Верховный арбитр» В.В.Путин, проводя конституционную реформу и вроде бы усиливая полномочия Государственной Думы, пока лишь усилил анти-парламентские настроения. Впрочем, итоги предстоящих парламентских выборов могут сыграть как на усиление роли парламента и использование им новых конституционных полномочий, так и на его еще большую декоративность. Вполне возможен и слом партийной системы, и «накачка» общественных ожиданий в пользу «прагматичных» одномандатников.

И здесь всем нам теперь нужно чётко осознать, в чем «корень зла» и причина того, что в России так и не работают нормальные демократические институты. Главный изъян – это пресловутая 80-я статья Конституции, которая декларирует, что в России президент всех назначает и снимает, имеет любые полномочия, что возжелает, более чем египетский фараон, император всероссийский или советский генсек. Эту формулу президентского самовластья давно используют КПРФ и Зюганов. И сегодня, после правки Конституции в 2020 году она звучит более чем актуально.

Нам без малого 30 лет говорят, что все делалось по примеру Конституции генерала де Голля (1958 г.), создававшей, как известно, сильную президентскую власть во Франции. Именно поэтому составители отечественной Конституции объявили президента РФ гарантом независимости и государственной целостности России. Однако, им и этого показалось недостаточно: президент России «попутно» был объявлен гарантом самой Конституции и «гарантом прав и свобод человека и гражданина»! Ни в одной конституции (из числа демократических) ничего подобного нет. Такая супер-конструкция власти главы российского государства – основа нынешнего «ручного управления» страной!

Как подсчитали дотошные современные ученые-юристы, тремя президентами России за 20 лет действия Конституции России было присвоено более 500 новых полномочий. По существу, такие полномочия даже не «новые»: Президенты РФ лишь «осваивают» их, и будут впредь «осваивать» до бесконечности на базе одиозной ст.80 Конституции.

На фоне размашисто и любовно сконструированной президентской власти говорить о Государственной Думе как о народном представительстве, наделенной Конституцией законодательными функциями – нелегко, а говорить что-либо о Совете Федерации – просто излишне. Прежде всего, стоит отметить, что составители Конституции после разгрома Верховного Совета РФ, для еще большего уничтожения законодательной власти России измыслили, но нашему мнению, коварную конструкцию. Парламентом России было провозглашено некое «Федеральное Собрание» (ст.94). Именно оно названо в Конституции «представительным и законодательным органом РФ».

И вот прошло почти 30 лет действия Конституции, но у этого «представительного и законодательного органа РФ» нет ни своего юридического адреса, ни своего Председателя, ни своего Аппарата. Федеральное Собрание – это конституционный фантом!

Зачем понадобилось его измышлять? Затем, чтобы, по нашему мнению, еще более ослабить законодательный орган страны. Сказать, что Конституция действительно сконструировала Государственную Думу как заведомо слабый государственный – даже не «орган», а «механизм» – это почти ничего не сказать. Провозгласив в ст.10 принцип разделения властей, Конституция намеренно не создала механизмы для независимости этих властей. Устранив с политической арены своего исторического конкурента в лице Верховного Совета РФ, президент-победитель Ельцин присвоил не только здание, занимаемое Верховным Советом, но и все системы его обеспечения и передал их своей структуре – Управлению делами Президента РФ.

Если перейти от фактического положения «конституционной падчерицы», занимаемого Государственной Думой РФ в системе органов власти России, к его конституционным функциям (ст.103-105 Конституции), то сразу бросается в глаза, что они сформулированы, в отличие от обширных и неопределенных полномочий президента, весьма предметно и жёстко ограничительно. Цель составителей Конституции – ни одного лишнего полномочия выборному «органу» народного представительства – проведена четко и успешно. Даже на фоне ослабевших в ХХ веке парламентов Западной Европы, наша Государственная Дума выглядит «убого и сиро».

Так, реальные контрольные полномочия, и сегодня сохраняющиеся у западноевропейских парламентов – у Государственной Думы, по существу, незначительны. Плюс отсутствует и важнейший конституционный рычаг западноевропейских парламентов – механизм «ответственного правительства».

В целом, ныне действующая Конституция РФ сегодня успешно выполняет свою главную задачу – служить конституционной «крышей» для авторитарного президентского режима. Именно поэтому КПРФ на недавно прошедшем съезде объявила, что  представит обществу свой проект новой Конституции.

«Самодержавие, обшитое парламентскими досками» – это формула, принадлежащая В.И.Ленину, и в начале XXI века остается как никогда актуальной конституционной характеристикой России в очередной государственный «день парламентаризма».